21 октября `08
епископ Диомид:
Мы не будем сопровождать на этот раз слова посетителям нашего сайта, обильными комментариями, вся правда в них, в том беспощадном приговоре, который они выносят нам, своими руками творящим историю.
И открывая эту правду, они призывают нас покаяться за совершенные нами грехи, в первую очередь раскаиваясь сами. Наши пророки. Наша совесть.
«Кто же мы? Палачи? Жертвы? И покаяние наше по какому статусу — палача или жертвы?
Если русский народ — жертва, кто палачи?
Евреи, которые вместе с Лениным вернулись из Швейцарии?
Нет, православные, не возьмем греха на душу, не евреи, не Свердловы, не Троцкие.
Мы сами.
Рабочие. Матросы. Солдаты в буденновских шлемах, бывшие мужики — рязанские, курские, орловские псковские.
В этом и покаемся.
Жертвы — мы.
Палачи- мы же.
Ах эти реформы, манифесты, декреты, указы!
У нас на Руси всегда на них доставало светлых умов.
Без ложной скромности признаюсь, и у меня полна голова реформ.
Для первой, самой главной, я еще не придумал твердого названия, скажем так: ассенизационная.
Несмотря на то, что слово иностранное, французское, реформа очень простая: надо сначала прибрать гниль, ветошь старую в кучу сгорнуть, сжечь, дурнину разную вырубить.
Сделать то, что делает мужик, прежде чем новое поле строить, дом рубить.
Это как гроза с ливнем после долгой и тяжкой сухоты, духовного паралича.
Очистительный плач о мечте погубленной, о любви несостоявшейся.
Не омыв сострадательной слезой прах недоживших, замученных поколений строить новую счастливую жизнь нельзя, и да будет услышано это мое покаянное слово.
И пусть это будет также от имени страдальца родителя моего.
А будет ли покаяние от героя -«великого перелома» Игнашки Плюхина? От потомков его? Я их приглашаю.
Не исключено, впрочем, жив и сам Игнашка, обретаясь в больших заслугах и почтенной старости.
Сатана щедро одаривает верных слуг своих долголетием.
...Но Игнашки — из грязи в князи, а настоящие князья?
Голубая кровь, белая кость — давние наши господа?
Как у них с покаянием?
Большевики владели нами семьдесят лет, белая кость — столетия, а кто из них лучше, кто хуже — не знаю, не скажу.
Оба, наверное, хуже. Хотя бы потому, что крепостное право придумали все же не большевики, а дворянство.
И дворянству в лице потомков его, современников наших, в первом грехе покаяться бы.
За гнусное право продавать единоверцев своих, как лошадей и собак, как хомуты и телеги.
Продавать с землей и без, с детьми и без детей...
Целые губернии голодали - и такое случалось на Руси, - вымирали целые уезды, но ни один из господ, чьи крестьяне бедствовали, не пустил себе пулю в лоб.
Из чувства ответственности, сострадания христианского...
Я не стыжусь роли плакальщика о судьбе родного сословия — слеза моя от души.
Но и роли судьи не убоюсь, хотя бы по праву происхождения.
Мой приговор — не убийство то было - тридцатый год — самоубиение.
Грех тяжкий, постыдный, никому Милосердным непрощамый...»
Лишь обретя веру, мы, россияне, можем двигаться дальше, потому что вера дает стойкость и силы противостоять лжепророкам:
«...Моление на Руси — очистительное таинство духа.
Оно не только испрошение Помощи у Бога, покаяние перед ним и благодарение его, а первей всего собирание всех личных сил, всей моготы своей перед трудным делом или опасной дорогой.
Это и светлое сопряжение собственного ума-разума, и беспощадное осуждение в себе дурных слабостей, и жаркое — в слезах — поименное поминание умерших или убиенных на войнах родных чуть не до третьего колена.
Да, моление на Руси — это выявление в себе духовной жизнестойкости...
Даже самое тяжкое усилие все же легче дается верующему человеку, ибо оно, сопряженное с молитвой, вдвойне и жарче, и плодотворней в своем свершении, нежели то же самое усилие для человека сугубо высокомерного, с выстуженным сознанием атеиста.
Ведь атеизм — это наукообразный гололед: редкие безумцы проходят по нему, не заморозив души или не свихнув головы.
Но атеизм еще и злобный оборотень; сживая со свету православную религию, сам же и утверждается на место ее как религия политических догм, а может, и ересей; сродни с теми, которые яростно внедряла на Руси тайная община еретиков во главе с неким Захарием...»
